Модная битва за место в первом ряду
— А ты где сидишь? — спрашивает фэшн-редактор. — Э-э-э… м-м-м… — неуверенно тянет журналистка, еще не успевшая, по всей видимости, набить оскомину в вопросах моды, и бросает тоскливый взгляд на входной билет, будто в нем сосредоточена вся мудрость Вселенной. — Сейчас глянем… А, в пятом ряду. — Да? А я в первом, — отвечает тот вызывающе. — Увидимся после показа? Этот непринужденный разговор, напоминающий банальную беседу, так или иначе происходит перед каждым показом мод — между фэшн-редакторами и их ассистентами, между ассистентами и их помощниками, в конце концов, между хорошими подругами. Это своего рода измерение социальной иерархии, выраженное в якобы случайном обмене словами. «Где ты сидишь?» — без сомнения, наиболее часто задаваемый вопрос в течение всего показа, за которым следуют: «Где ты это купила?» и «Он был там?». Потому что это не только вопросы. Это самовыражение, это подчеркивание собственной исключительности, это испытанное средство разоблачения окружающих. Если бы существовал какой-нибудь модно-русский разговорник, все беседы в переводе сводились бы примерно к следующему: — Ты, наверное, важная птица? — Да нет, не очень. — Фи, а я вот вся такая! Та-да-ам!
Фильмы «Дьявол носит Prada» (2006), «Высокая мода» (1994) и другие, может быть, яркие и интересные. Но, если честно, все, кто имеет отношение к моде, вам скажут, что кинокартины оторваны от реальности — сняты, по всей видимости, людьми, которые ни разу не присутствовали на фэшн-шоу и понятия не имеют, что такое для модной сферы «первый ряд». Поэтому в обоих фильмах искажено освещение истинных механизмов, действующих в мире моды, и выражение того, как может быть отвергнут человек «первым рядом». Мне же, напротив, довелось посетить бесчисленные показы мод и быть изгнанной бесчисленное количество раз. И я смею утверждать, что в этом отношении мой опыт вполне может превзойти даже опыт Мэрил Стрип и Энн Хэтэуэй. Как и многое другое в мире моды, это традиция — необходимая и в то же время ужасно поверхностная.
Представители дизайнеров так рьяно следят за иерархией в размещении гостей, что можно подумать, что к нам вернулось феодальное Средневековье. Ряд, в котором ты сидишь, — это открытое самовыражение, позиция, которую занимаешь ты и все твои коллеги, вескость твоего слова и важность твоих публикаций в глазах дизайнеров. Естественно, первый ряд зарезервирован для фэшн-редакторов с громкими именами (Анна Винтур, американский Vogue; Кэти Норин, The New York Times; Сьюзи Менкес, американский Vogue; Александра Шульман, британский Vogue) и, конечно же, для звезд. Второй ряд занимают чуть менее значимые кандидаты — вроде фэшн-редакторов местных газет, заместителей редакторов международных модных журналов, а также партнеров и детей важных персон (да-да, дети милые и вообще все такое, но они не заслуживают участия в споре за драгоценное пространство первого ряда). Третий ряд посвящен представителям фэшн-индустрии и известным стилистам. А что с четвертым рядом и дальше? Добро пожаловать в мир модной пустыни! Представляя британское издание Guardian, я ездила на фэшн-шоу более восьми лет. То есть 12 недель в году, или 96 недель моей жизни, меня занимал вопрос: «А где ты сидишь?» Я была свидетелем того, как тридцатилетние дамы орали на своих бедных агентов, если оказывались в третьем ряду. Я видела сорокалетних мужчин, полностью игнорировавших показ из-за того, что им не достался заветный билет на первый ряд, — хотя, заметим в скобках, на это шоу в Милане журнал отправил их за бешеные деньги. Я видела, как именитые редакторы притворялись, будто потеряли билет. И далее как по нотам: «Да нет же, дама с той стороны сказала, что я сижу в первом ряду!» А в воздухе витает открытое превосходство тех, у кого действительно билеты в первый ряд. Они сидят подбоченившись, а на их лицах мелькает ехидная улыбка — точь-в-точь как люди в самолете, которые на ваших глазах заворачивают в салон первого класса. Частенько они не cадятся целую вечность и делают вид, что просто беседуют с проходящими мимо гостями. Кроме того, обожают разыгрывать сцену, будто им ненадолго нужно покинуть свое кресло — им срочно нужно переговорить с ассистентом! — а другие внезапно теряют память и перестают узнавать всех, кто сидит не там. Как я упомянула вначале, всему этому есть свои причины. Редакторы отчаянно жаждут признания важности своих изданий, хотя всем давно ясно, что рынок печати переживает не самые лучшие времена. Ряд становится валютой, прямо отражающей степень твоего превосходства. Но, как говорится, это только одна сторона медали. Конечно, тщеславие и раздутые самодовольные эго тоже играют свою роль. Изучая такое поведение, невольно начинаешь улыбаться. Я сама так забавлялась в течение многих лет со своего седьмого ряда. Серьезно, что значит вся эта суета вокруг места Это просто нелепо. К счастью, на моем месте меня не дергали, но зато частенько похлопывали по плечу. Но постепенно, через много лет, люди, которые отвечали за то, кому где сидеть, приходили к мысли о том, что я, наверное, не девочка на побегушках у Джесс Картнер-Моули, и пересаживали на ряд вперед. В конце концов я пересекла роковую черту четвертого ряда. В следующем году я удостоилась второго ряда. И наконец через восемь лет я открываю конверт и вижу магические слова, украшающие заветный билет: «Первый ряд». «Ну и где ты сидишь?» — спрашиваю я, повернувшись к коллеге и одаривая ее лучезарной улыбкой.
1960-е Дэвид Бейли, фотограф
«Я начинал в поздних шестидесятых. В то время я ассистировал Джону Френчу, который отправлял меня на всевозможные показы мод. Мне было девятнадцать или двадцать, и это было ужасно скучно — мы дергали друг друга, чтобы не уснуть. В первых шоу показывали около 350 костюмов, а девушки поднимали номера очень высоко, чтобы покупатели могли их отметить. Показы мод тогда не преследовали цели развлекать. Я катался по Парижу, Лондону, Риму. Париж был относительно консервативным, Лондон — уже более энергичным. Я побывал на показе у Мэри Куант, единственном, насколько я помню, где была музыка, — я тогда был в отношениях с Джин Шримптон, которая там выступала. Это было необычно. В те времена на показах и на фотосессиях надо было снимать разных девушек. В отношении к моделям с подиума это было просто снобизмом, тем более что, по сравнению с фотомоделями, они совсем ничего не получали. Куант первая обратила на это внимание. В первый раз я увидел работы Ива Сен- Лорана, когда он работал в Dior. И был на седьмом небе. Мне казалось, он был лучшим. Нет, он определенно был лучшим! Его больше беспокоила форма выражения, а не сама мода. Я никогда так скрупулезно не работал с модой. Выполнял свою работу, словно она была для меня единственной возможностью стать творческой личностью. И все же вещи, которые набрасывал Сен-Лоран на бумаге, были вечны. Шанель тоже была восхитительна — я посещал ее показы, когда фотографировал для американского Vogue. Единственными людьми, которых я знал по этим показам, были Диана Вриланд (тогдашний главный редактор американского Vogue. — Прим. FACES), Александр Либерман (главный редактор Conde Nast. — Прим. FACES) и еще, наверное, фотограф Ричард Аведон. Тогда на показах не было большого парада звезд. Я не был особым завсегдатаем вечеринок и не принимал участия в закулисной жизни. Зато был гостем громких вечеров американского Vogue в Париже. А иногда Ив приглашал к себе домой на обед, который был восхитительным, а дом великолепным. Кажется, один раз он попросил меня сделать снимок с Грейс Коддингтон, фэшн-редактором британского Vogue. Под конец шестидесятых я все меньше и меньше ходил на показы. Последние, на которых мне случалось бывать, были показы Джона Гальяно для Dior — это были настоящие представления».
Что носили: Mary Quant, Yves Saint Laurent, Biba.
Что пили: кьянти.
Что слушали: The Beatles, The Rolling Stones, Motown
Где отдыхали: The Flamingo Club.
1970-е Силия Биртвелл, дизайнер
«Модные показы Оззи Кларка были захватывающими. Показ начинался очень поздно — наверное, это было типично для семидесятых, — и каждый раз становился грандиозным событием. Шоу всегда завершала вечеринка. Немного беспорядочная и непредвиденная, но в хорошем смысле. Оззи не мог без музыки. Он постоянно приносил домой новые альбомы и включал музыку на полную громкость. (Кларк и Биртвелл с 1969 по 1974 годы были женаты. — Прим. FACES). Он сам был своего рода рок- звездой и зависел от Rolling Stones и Beatles. Вполне возможно, все они были на его показах — там можно было встретить всех именитых людей. Показы, которые я раньше посещала, были чопорными и мещанскими. Но семидесятые — это время свободы. Мы все тогда еще были зелеными, мы еще не переживали за продажи. Главной задачей было сфотографироваться с хорошенькими девчонками. Манекенщицы не ходили прямо по подиуму — они танцевали и прыгали. А вообще Оззи работал все с теми же девушками — Патти Бойд и и Амандой Лир. После эпохи поплина в ранних шестидесятых мода должна была олицетворять новое ощущение свободы. Я принимала участие в работе над коллекцией для марки Ossie Clark. В пестром дизайне использовала шотландку со звездочными мотивами. В процессе работы с Оззи я создавала принты для разных тканей — шифона, крепдешина, джерси — и предлагала ему на выбор. Мы никогда об этом особо не говорили, но я часто шла в студию, где он работал над моделями, смотрела, как наряды постепенно приобретают форму, и знала, что он выберет. Я не особо посещала показы, за исключением тех, которые устраивал Оззи. А в последнее время я пристрастилась к Центральному колледжу искусства и дизайна им. Святого Мартина, где преподают мои товарищи и друзья, и мне кажется, что для них там важны не деньги, а талант».
Что носили: Ossie Clark, Bill Gibb, Halston.
Что пили: грушевый сидр Babycham.
Что слушали: The Rolling Stones, Elton John, David Bowie.
1980-е Мэри Хелвин, супермодель
«Мы были на благотворительном показе Emanuel, бренда супругов Дэвида и Элизабет Эмануэль. В то время их показы пользовались большой популярностью: пришли Ринго Старр с женой Барбарой Бах, Оливия Харрисон (вдова гитариста The Beatles Джорджа Харрисона. —Прим. FACES) и многие другие. Публика была в основном лондонской. Я не припомню, чтобы в первом ряду в Париже на показе Сен-Лорана сидел, например, Майкл Аспель, но в Англии он был именитой телезвездой. Рядом со мной сидела Сара Джайлс, фэшн-редактор Tatler Magazine. В восьмидесятые главную роль играл вес в обществе. Влияние и деньги — вот что было самым важным, и вращаться в этих кругах было захватывающе. Но мода, на мой взгляд, была не особо выдающейся. Я не любитель всех этих модных показов. Я была моделью на многих шоу, мне льстило всеобщее внимание, но сидеть в зале и следить за показом — это не мое. Другое дело, если мне за это платили — это мне даже нравилось. Дизайнеры нередко это делали, особенно в Италии. Как-то я полетела первым классом в Японию на пару дней, просто чтобы присутствовать на показе. Там можно было подыскать понравившиеся элементы коллекции. Я не смотрю показы уже много лет, но лучшее, что я видела когда-либо, — это фэшн-шоу Александра Маккуина, когда модели ходили по воде (коллекция весна–лето 1997. — Прим. FACES). Изабелла Блоу подарила нам с Джерри Холл билеты на показ, и я потом долго была под впечатлением. Это было неописуемо. Этот показ ознаменовал начало зрелищности в фэшн- шоу — до этого в залах стоял только обычный подиум».
Что носили: Christian Lacroix, Bruce Oldfield, Katharine Hamnett.
Что пили: коктейль Harvey Wallbanger.
Что слушали: Wham!, Bananarama, Prince.
Где отдыхали: Annabel’s.
1990-е Мэг Мэтьюз, дизайнер интерьеров
“В девяностых мне довелось побывать на огромном количестве показов, но особенно мне запомнилось фэшн-шоу Versace в 1997 году. Там были практически все — Лиз Херли, Хью Грант, Кортни Лав. В нашем распоряжении был частный самолет, и когда я добралась до Милана, мне не пришлось лишний раз проходить таможню. Я переночевала в отеле Four Seasons — у меня в номере оказалась даже своя швея, которая пришла в полном боевом снаряжении специально для меня. Я решила надеть серое платье. То, что тебе предлагают что-нибудь надеть, — это нормально: на фотографиях на людях «с первого ряда» обычно что- нибудь от дизайнеров, на показ которых они пришли. Организаторы долго думают над планом размещения гостей, чтобы обязательно посадить тебя рядом с тем, кого ты знаешь и кто тебе наверняка симпатичен. Для меня это было чем-то особенным — я ведь была маленькой провинциальной девчонкой из Норфолка, помешанной на моде. Я работала в Joseph менеджером, и мне нужно было целых два месяца питаться только тостами с фасолью, чтобы влезть в платья. Я посещала каждый показ Джона Гальяно до тех пор, пока не начала работать в PETA, — с этого момента кожа для меня под грифом «Секретно». Я была постоянной гостьей у Dior и Александра Маккуина. Это были лучшие дизайнеры своего времени, я всегда сидела в первом ряду. Моя дочь Анаис подписала договор с модельным агентством, но на подиум она выйдет нескоро — ей еще тринадцать. В феврале она сидела на первом ряду на показе Moschino. В пять лет она была на показе Dior в Версале, но она мало что помнит об этом. Она тогда просто была с мамой, и ей было все равно, где она сидит».
Что носили: Versace, Matthew Williamson, Ghost.
Что пили: шампанское Pommery Pop.
Что слушали: Blur, Pulp, The Small Faces.
Где отдыхали: The Met Bar.
2000-е Карин Ройтфельд, стилист и редактор
«Помню, как пришла на свое первое парижское фэшн-шоу и стояла на улице, потому что в качестве ассистента могла получить билет только на стоячее место или вообще его не получить. Помню показ Готье, на который люди отчаянно пытались попасть, дрались, будто на концерте The Rolling Stones. А ведь я бываю сейчас на одиннадцати показах в день и все еще вспоминаю это! Это было, когда я работала в парижском Vogue. Когда я начала параллельно писать для американской прессы, мое видение фэшн-шоу довольно сильно изменилось. Показы редко начинаются вовремя. Только у Марка Джейкобса это происходит более строго. После того как в 2007 году он опоздал с началом, сейчас он начинает показы с точностью до минуты. Как я понимаю, в шоу всегда принимают участие несколько звезд — так увлекательнее. На одном из показов я познакомилась с Евой Мендес, и мы с первого слова отлично поладили. Звезды — они как точки над i, обеспечивают необходимую энергию в зале. В 2000-х количество фэшн-блогов увеличилось. Еще до шоу ты имеешь примерное представление о том, что тебя ждет. Это немного расстраивает, потому что отчеты о показах становятся важнее, чем сами показы. Но делать нечего, ты принимаешь предложение, наслаждаешься увиденным и смеешься. Конечно, встать на шпильки, сидя в первом ряду, это не абсолютная необходимость. Но люди смотрят в первую очередь на твою обувь. Пара высоких каблуков — и вы ослепительны. Я так часто их ношу, что чувствую их частью своих ног. В остальном я люблю одеваться просто — в юбку-карандаш и пуловер. Это своего рода униформа. Скоро я опять начну турне по последним показам. Я буду в разъездах две недели, но с собой много брать не стану — мне хватит двух сумок. Члены моей семьи и друзья разбросаны по всему свету, я навещу Тома Форда в Лондоне и своих детей в Нью-Йорке».
Что носили: Louis Vuitton, Gucci, Balenciaga.
Что пили: шампанское Bollinger.
Что слушали: The Neptunes, Razorlight, Destiny’s Child.
Где отдыхали: Fabric.
2013
Дейзи Лоу, модель
«Первый показ, на котором я побывала, — фэшн-шоу Жюльена Макдональда — мне было, наверное, лет четырнадцать-пятнадцать. Я пошла туда со своей мамой и припоминаю, как все мне казалось потрясающим и гламурным, — я была впечатлена сиянием, которое излучали модели, когда шли по подиуму. Кажется, Наоми Кэмпбелл тоже была там. Это было захватывающе — я чувствовала себя так, будто это мой первый показ — волнуешься перед выходом на подиум, но в то же время находишься в каком-то состоянии опьянения, а потом снова и снова хочешь это повторять. То, что тебе дают поношенные вещи, — это естественно. Естественно и то, что все нужно вернуть назад. Самая поношенная одежда, которую я когда-либо носила, был аутфит с бюстгальтером в виде конуса и прозрачными боковинами из архива Жана-Поля Готье. Я чувствовала себя как флакончик духов. Перед показами всегда куча народу. Мы протискиваемся на узкие сиденья и позируем для камер. Мои глаза болят от вспышек, и обидно, когда люди думают, что ты их игнорируешь, а на самом деле ты ничего не видишь перед собой. Это сначала меня сбивало с толку. Можно попытаться переубедить кого-то, но потом к этому быстро привыкаешь. Только нельзя забывать класть одну ногу на другую, если ты в мини-юбке. В этом году я бы очень хотела попасть на показ Кристофера Кейна и Topshop. Viktor & Rolf и Жан-Поль Готье тоже в моем списке. Показы Парижской недели моды — это всегда что-то особенное. А показы Louis Vuitton — вообще с другой планеты. Cамый курьезный случай, связанный с первым рядом, который мне удалось пережить, был на показе Matthew Williamson в 2007-м: на сцене выступил Принс, который потом сел прямо рядом со мной, так что я держала его в поле зрения в течение всего представления».
Что носили: Topshop Unique, Christopher Kane, Céline.
Что пили: Vitamin Water.
Что слушали: The XX, Angel Haze, Zebra Katz.
Где отдыхали: Shoreditch House.
2020-е
Хэдли Фриман глядит
в магический шар
Маргерита Миссони: Самый юный и крайне фотогеничный отпрыск семьи Миссони. Она пользуется всеобщей любовью, в том числе модных журналов и блогов. К 2020 году она уютно устроится в кресле в первом ряду и произведет неизгладимое впечатление своим длинным одеянием в стиле хиппи-шик от Missoni.
Харпер Бекхэм: К 2020-му Харпер достигнет библейских девяти лет и будет знакома с первым рядом не понаслышке. Само собой разумеется, одеваться она будет в новую детскую коллекцию от своей матери Виктории — вместе с изготовленной по заказу одеждой от Saint Laurent, Chloé и Chanel.
Блю Иви Картер: Еще одной юной леди из нашего списка к 2020 году исполнится восемь, но уже к этому возрасту у нее будет хорошо развито чувство моды, которое передадут ей родители. От своей мамы Бейонсе она унаследует слабость к огромным блестящим узорам, а папа посодействует с аксессуарами. Кто будет ее неизменным спутником? Мы ставим на Kenzo.
Эппл Мартин: Девочка-подросток могла бы отлично справиться с ролью няни для малышки Блю Иви. Как и ее мать, Гвинет Пэлтроу, Эппл с удовольствием комбинирует скучные… э-э-э…в смысле классические аутфиты от старых знакомых первой величины Armani и Calvin Klein с довольно искусными элементами. Благодаря впечатляющей винтажной коллекции от Тома Форда она возьмет штурмом сердце молодежной блогосферы. Норд Уэст: Дочь Ким Кардашьян и Канье Уэст претендует на титул «Новорожденная первого ряда». Вопрос, где должна сидеть маленькая Норд (ни в коем случае не рядом с Блю Иви или Эппл!), не даст организаторам сомкнуть глаз по ночам, но мы-то знаем, что фотографии папарацци будут этого стоить. А носить девочка станет платья из чистых алмазов, которые будет
создавать ее папа Канье.
